Гостем этого эпизода является Олеся Табарча, исполнительный директор Юридической клиники г. Бэлць, которая является одной из немногих профильных организаций за пределами Кишинева, осуществляющих свою деятельность и в сельских населенных пунктах, там, где острее всего ощущается дефицит юридических услуг.
Клиника работает на протяжении 20 лет. Хотя изначально была создана как университетская клиника для практического обучения студентов юридического факультета, со временем она расширила свою деятельность по оказанию бесплатной юридической помощи социально уязвимым категориям граждан не только из муниципия Бэлць, но и со всего северного региона страны, охватывающего около 13 районов. Для начала поговорим с Олесей Табарча о возглавляемой ею организации, о приоритетах и вызовах, с которыми сталкивается, а также о том, какова ситуация в регионе по разделу доступа к правосудию, кто и в какой мере нуждается в бесплатной юридической помощи.
Cu DREPT-ul: Каковы приоритеты Вашей организации? Как вам удалось преобразоваться за эти 20 лет и понять, где вы нужны?
Олеся Табарча: У нашей организации несколько стратегических направлений деятельности, которые остаются неизменными — непосредственная деятельность и практическая работа с молодыми юристами, со студентами, а также доступ к правосудию. Это означает не только представительство в судебной инстанции, но и весь комплекс досудебной поддержки, начиная с юридических консультаций, юридического напутствия, юридического осведомления, а также просветительские, информационные кампании, адвокаси-кампании, плюс мы запустили еще одно, новое направление – уже шесть лет наша организация работает и с людьми с ограниченными интеллектуальными возможностями.
Cu DREPT-ul: У вас достаточно широкий спектр деятельности, круг бенефициаров. Почему это необходимо?
Олеся Табарча: В конечном итоге речь идет о правах и осуществлении определенных прав, будь то право на бесплатную юридическую помощь, поскольку юридическая помощь стоит дорого, будь то речь об определенной категории бенефициаров, которая либо лишена, так сказать, информационного покрытия или в северном регионе нет организаций, которые могли бы привлечь внимание этих бенефициаров.
В принципе, организация работает в направлении правовой помощи и в направлении соблюдения социальных, политических, гражданских прав некоторых наиболее ущемленных и уязвимых категорий граждан.
Мы работаем в территориях и не понаслышке знаем, что происходит, мы узнаем обо всем этом, общаясь с людьми изо дня в день. Когда определяем потребности, которые высказываются чаще всего, то не можем оставаться равнодушными, пытаемся решить эту проблему.
Я знаю, что это называется «огнетушитель», но все же считаю, что к этому и сводиться суть организации – быть восприимчивыми к определенным насущным проблемам, не действовать только строго придерживаясь написанной или не изложенной на бумаге стратегии. Несмотря на то, что у нас есть четкая стратегия.
Cu DREPT-ul: Как кризисы последних нескольких лет влияют на деятельность организации?
С началом пандемического кризиса мы попытались оказывать помощь наиболее уязвимым категориям граждан посредством различных действий, включая гуманитарную помощь, консультации и информирование, но и в пору нынешнего гуманитарного кризиса, связанного с беженцами и войной в Украине, мы не можем оставаться равнодушными, не реагировать и на эту проблему, поскольку решая некоторые острые местные проблемы мы, прежде всего, помогаем сообществу быть устойчивее. Проблемы следует решать тогда, когда их нужно решать, а не только разрабатывать стратегии, неуклонно следовать им, и все. Нам известна проблема, мы собираемся все вместе, обсуждаем и пытаемся ее решить. И не только пытаемся, а вовлекаемся, решаем ее.
Cu DREPT-ul: Вы несколько раз отмечали, что работаете с наиболее уязвимыми категориями людей. Какими именно? Они такие же, как и в остальной части страны?
Олеся Табарча: У нас есть закон, в котором предусмотрены уязвимые категории и определяется понятие «уязвимые категории», и, в принципе, уязвимыми категориями, согласно закону, являются те социально уязвимые люди и семьи, которые пользуются социальными услугами в рамках системы социальной защиты. А для нас круг уязвимых категорий шире: матери-одиночки являются уязвимой категорией, поскольку они сталкиваются с рядом определенных проблем юридического характера; и пожилые люди – у них другой спектр юридических проблем; сейчас беженцы также являются проблемой для страны, к тому же они крайне уязвимы; разные сообщества, например сообщество ромов; затем люди с различными видами ограниченных возможностей. Мы попытались начать работу с людьми с ограниченными интеллектуальными возможностями. Я снова возвращаюсь к этой категории, поскольку на данный момент это одна из самых уязвимых категорий граждан, которые, обладая всеми правами, не могут их осуществлять. Другой категорией, не подпадающей под действие закона, которую мы считаем уязвимой, являются сельские жители. Люди, живущие в сельской местности, имеют более ограниченный доступ к информации, крайне ограниченный доступ к различным услугам, не говоря уже об юридических услугах, которые стоят дорого. Очень хорошо, что существуют параюристы. Это просто замечательно – наличие сети параюристов, которая и нам облегчает работу, поскольку до появления этой сети мы были единственными в северном регионе, оказывающими этот спектр услуг по информированию и оказанию первичной юридической помощи.
Cu DREPT-ul: Какова ситуация в регионе по разделу доступа к правосудию и как она изменилась за последние годы?
Олеся Табарча: Когда был создан Совет по юридической помощи, гарантируемой государством, муссировалась идея, что все, организации, оказывающие помощь pro bono, останутся без работы. Мы и побаивались, но и радовались этому, потому что, в конце концов, была бы достигнута главная цель – решение юридических проблем населения. Однако, мы констатировали, что спрос на юридическую помощь увеличился, потому что, во-первых, выросли цены на услуги, изменились и разные условия, поскольку Национальный совет по юридической помощи, гарантируемой государством, предоставляет квалифицированную юридическую помощь на основании определенных условий, мы же остались на этапе оказания юридических консультаций, первичной юридической помощи и перенаправления национальному совету для оказания квалифицированной помощи. То есть, мы позиционируемся как ступень в гарантируемой юридической помощи, поскольку являемся ступенью, предшествующей судебному процессу, процессу или квалифицированной юридической помощи. Еще раз подчеркиваю: у нас не было моментов или периодов времени, в которых уменьшалось бы количество запросов. И я скажу Вам почему. Во-первых, повышение цен на юридические услуги, как я уже говорила, во-вторых – очень часто вносимые изменения в законодательство, что сопряжено с необходимостью информирования населения, очень комплексного, очень адресного, так сказать, таргетированного по разным категориям, по разным понятиям или условиям законодательства, по тематике и т. д. И еще одну вещь мы констатировали: чем больше информируем людей, тем больше они склонны защищать свои права, обращаться в учреждения, приходить к нам, чтобы мы помогли им написать разные заявления, петиции, ходатайства, предпринимать действия по защите их прав. Юридическое информирование человека уже само по себе имеет определенный эффект, потому что осведомленный человек будет знать, что ему следует сделать. Мы руководствуемся принципом – доступ к правосудию должен решаться или осуществляться до судебной инстанции. Это идеальный вариант, поэтому у нас еще одна миссия, а именно информировать людей, чтобы они прибегали к различным ресурсам или источникам юридической информации, таким как Юридическая клиника или другие существующие организации, которые безвозмездно прилагают эти усилия для населения, чтобы можно было избежать судебного разбирательства, поскольку и судебные инстанции крайне перегружены, у них огромный поток людей, тогда как существуют и досудебные варианты решения проблем, правда, не всегда.
Cu DREPT-ul: Как, практически, влияет на людей более ограниченный или непропорциональный доступ к правосудию в регионах? Вы бываете в селах, знаете от первоисточника, как обстоят дела.
Олеся Табарча: Практически, человек либо отказывается, либо даже не берется за решение проблемы, потому что, во-первых, не располагает финансовыми средствами, во-вторых – не располагает информацией, в-третьих – не имеет желания, исходя из первых двух причин. Люди не берутся за решение проблем, потому что и не осведомлены, и возможности не имеют. Вот почему, чем концентрированнее, так сказать, услуги или возможности юридической помощи, тем активнее становятся люди. Потому что человек знает, что кто-то может его напутствовать, особенно когда речь идет о бесплатных или частично бесплатных услугах, которые могут помочь человеку. Трудно говорить о равенстве или неравенстве, о равновесии помощи, возможностей. Нет равномерности, судя по последним исследованиям, проведенным нами по теме доступа к правосудию. Наша организация провела два исследования: одно исследование по доступу к правосудию жителей преимущественно сельских регионов, в 5 районах, чтобы посмотреть, каково все же различие в доступе к правосудию, и единообразна ли эта возможность для разных регионов. Различие огромное, невозможно говорить об однородности, об единообразии, таким образом разные регионы становятся более уязвимыми с точки зрения доступа к правосудию.
Cu DREPT-ul: Какие другие выводы сделали, какие проблемы выявили в рамках этого исследования на тему доступа к правосудию?
Олеся Табарча: Самым большим сюрпризом исследования, выполненного в рамках Национальной кампании по продвижению здорового правосудия, было то, что люди, подавляющее большинство, говорили нам, что хотели бы, чтобы существовал механизм обратной связи, feedback по результатам или негативному взаимодействию со специалистами в юридической сфере, в области правосудия. Когда человек взаимодействует с системой правосудия, он нуждается в том, чтобы пожаловаться в случаях, когда не все ОК, или процесс не продвигается хорошо, но при условии рассмотрения и разрешения его жалобы. Из числа тех, кто сказал нам, что подал жалобу, 13% репондентов, а следует сказать, что были опрошены 500 человек, то есть, меньше половины из них не получили никакого ответа, никакого решения. Люди хотят жаловаться самостоятельно, но для этого должен быть простой и доступный инструмент. Еще одним выводом в нашем исследовании было то, что люди не знают, к кому обращаться за первичной юридической помощью, проще говоря, за консультацией, потому что многие респонденты сказали, что обращались за юридической консультацией либо к параюристу, либо в неправительственную организацию, действующим в этих 5 районах. Ни один из опрошенных не сказал, что получил первичную юридическую помощь от адвоката. Адвокаты, исходя из нашего исследования, оказывают только квалифицированную юридическую помощь. И тут возникает вопрос: значит нужно как-то так организовать деятельность по предоставлению первичной юридической помощи, чтобы людям было ясно – кто оказывaет такие консультации, куда человек может обращаться за советом, потому что люди не всегда понимают, что означает первичная юридическая помощь. Главный вывод, к которому мы пришли после проведения этих двух исследований по доступу к правосудию для социально уязвимых граждан в северном регионе Республики Молдова, это то, что ситуация может измениться только при наличии межинституциональной коммуникации, наличии диалога и услуг, ориентированных на человека.
Cu DREPT-ul: В исследовании «Передовые практики облегчения доступа к правосудию в Молдове», выполненном недавно в рамках проекта «Доступ к правосудию в Молдове», проекта, в котором участвовали и вы, в качестве примера эффективной практики описывается и мобильная команда Юридической клиники. Насколько важна эта услуга для вас как организации, но и для бенефициаров?
Олеся Табарча: Из пандемического кризиса мы вошли в гуманитарный кризис, гуманитарный кризис спровоцировал экономический кризис, экономический кризис это, опять же, отсутствие денег, отсутствие ресурсов и вообще очень серьезная социальная проблема. Вот Мобильная команда или Мобильная служба юридической помощи, как мы ее называем, покрывает эту проблему, потому что люди потребляют юридическую услугу по месту нахождения. Посредством Мобильной команды мы решаем целый ряд проблем, таких как отсутствие финансовых средств, услуга оказывается на дому, человек, практически, не прилагает лишних усилий для поиска этой услуги, ему не приходится отправляться в другой населенный пункт, ездить куда-то для решения его проблемы. Помимо этого, после того как Мобильная команда общается с бенефициаром, мы обеспечиваем feedback — повторный мобильный визит либо общение посредством всех доступных ресурсов: интернет, онлайн, даже письма. Мы до сих пор пишем и отправляем письма в официальном формате, в качестве официального юридического ответа тем, кто его запрашивает.
Хотя, признаюсь, Мобильная команда обходится дороже, это дополнительные расходы для организации. Мобильная команда, обычно состоящая из 5 человек, выезжает в населенный пункт. Люди знают, что в пятницу, такого-то числа, в населенный пункт приезжает адвокат. Представляете? Вы находитесь дома, в селе, и знаете, что в пятницу, также как врач, который приезжает раз в неделю, приезжает команда адвокатов, к которым можешь прийти и задать любой вопрос, узнать всю интересующую информацию и вдобавок получить квалифицированную консультацию специалистов и бесплатно решить свою проблему.
Мы поняли, что эта модель предоставления юридической помощи – одна из наиболее эффективных в кризисных ситуациях, когда люди не могут позволить себе этого.
Когда люди не могут оплачивать счета, им уже не до юридической помощи. В кризисных ситуациях люди, сталкивающиеся с проблемами, откладывают и даже не пытаются инициировать процессы их решения, поэтому Мобильная команда абсолютно уникальна в таких кризисных ситуациях – услуги, потребляемые по месту жительства. Точно такая же ситуация сложилась сейчас и с консультационными услугами для беженцев, как юридическими, так и психологическими. Вот почему мобильные команды оказывают немедленное воздействие, мы говорим о немедленном эффекте.
Cu DREPT-ul: Насколько востребованы услуги мобильной команды?
Олеся Табарча: Мы не можем ответить на все запросы, скажу вам честно, потому что это сопряжено с большими затратами.
Cu DREPT-ul: Что должно произойти, чтобы ситуация изменилась к лучшему?
Олеся Табарча: Первым делом – диалог. Учреждения в области юстиции, доступа к правосудию, юридической помощи и некоммерческие организации, одним словом, все причастные субъекты должны наладить диалог, потому что совместно можно прояснить ситуацию в сфере предоставления людям юридической помощи и решения проблем, которые возможно даже не были бы проблемами при наличии такого диалога. Во-вторых, в результате названных двух исследований мы поняли, что нам необходимо расширение такого полезного инструмента в сфере правосудия, как видеоконференция, потому что сейчас, будь то в ситуации пандемии, будь то в кризисной ситуации, видеоконференция была бы и более дешевым, и более быстрым, и к тому же эффективным способом решения очень многих проблем. Мы ратуем за то, чтобы этот инструмент видеоконференции широко пилотировался и использовался во всех случаях, не только при рассмотрении в судебных инстанциях уголовных дел или дел о правонарушении, но и при рассмотрении гражданских дел, тогда многое бы решилось в плане доступа к правосудию и разрешения некоторых дел. Мы также в ожидании того времени, когда сеть параюристов максимально покроет села по всей Республике Молдова, поскольку наилучший шаг к реализации права или облегчению доступа к правосудию это наличие по одному ресурсу в каждом населенном пункте. Я понимаю, что это идеальная ситуация или идеализация ситуации, но это осуществимо, государство обладает такой возможностью, нужно лишь мотивировать людей, чтобы они хотели посвятить себя профессии параюриста.
