В этом выпуске подкаста Cu DREPTul беседуем с адвокатом Ариной Цуркан-Донцу о проведенном недавно исследовании «Передовые практики облегчения доступа к правосудию в Молдове».
Для осуществления данного исследования автор задокументировала местные, региональные и национальные инициативы, направленные на облегчение доступа населения к правосудию и обладающие потенциалом расширения, заимствования и/или институционализации, выделила несколько международных моделей, которые могут быть адаптированы для уязвимых и маргинализированных групп в Молдове, а также провела опрос различных субъектов, задействованных в этой сфере, чтобы понять, каковы барьеры и вызовы в процессе функционирования и расширения этих практик. Исследование выполнено в рамках проекта «Доступ к правосудию в Молдове».
Арина Цуркан-Донцу: Я была приятно поражена тем, что у нас много моделей эффективных практик. Важно, чтобы они продолжались. Итак, начну с самых уязвимых групп, к которым относятся люди, проживающие в сельской местности.
С одной стороны, они уязвимы по той причине, что находятся в зоне, в которой юридические услуги менее доступны, в том числе из-за затрат на проезд в районный центр, с другой стороны, в сельской же местности у нас проживают преимущественно люди преклонного возраста, то есть, налицо двойная уязвимость. Если вдобавок человек является представителем определенного этноса, например, этнической группы рома, то он опять же находится в ситуации повышенной уязвимости.
И именно поэтому в исследовании я начала с мобильных команд, которые функционируют на данный момент, и выезжают в частности в населенные пункты, расположенные далеко городов, в села. Мы описали три практики мобильных команд, но их, несомненно, намного больше. Описали практику Юридической клиники Бэлць. Они выезжают в сельские населенные пункты и оказывают там первичную юридическую помощь. Это означает, что, в зависимости от проблемы, с которой сталкивается человек, он получает консультацию, исходя из документов, которыми располагает, поскольку многие на самом деле даже не имеют никаких документов. Поскольку, начиная с 24 февраля, разразился кризис беженцев, совместно с Общественной ассоциацией «CASMED» расширила мобильную команду и для беженцев, размещенных как в Центре размещения на севере республики, так и в сообществах.
Другая инициатива мобильной команды или модель мобильной команды разработана Национальным центром ромов. Именно эта команда, состоящая из двух юристов, выезжала в населенные пункты, расположенные далеко от города, в которых проживают преимущественно ромы, и оказывала им первичную юридическую помощь. Мы аргументировали, почему считаем необходимым, чтобы эти команды продолжили свою деятельность, в том числе из тех соображений, что уязвимые группы зачастую не открыты для сотрудничества с другими людьми, которых они не знают и не проверяли на безвредность.
Описали также мобильные команды для пожилых людей, я имею в виду инициативу, которая была запущена и реализуется HelpAge. Они также оказывают первичную юридическую, психологическую и социальную помощь пожилым людям, которые подвергаются и насилию. Статистические данные показывают, что во многих случаях женщины, особенно пожилого возраста, могут подвергаться насилию, но зачастую они не сообщают об этом, поскольку зависимы от тех, кто ухаживают за ними. То есть, зависят от старших детей или других родственников, и поэтому не обращаются к властям или к другим людям из сообщества, к тому же, бытует еще и так называемая «деревенская солидарность» — не хотят, чтобы люди узнали. Эти команды приезжают в населенный пункт и оказывают им помощь.
Cu DREPTul: Отдельная глава посвящена услугам для жертв насилия в семье и гендерного насилия, что, фактически, является и Вашей экспертной областью, в качестве адвоката. О каких модельных практиках идет речь?
Арина Цуркан-Донцу: Общее название главы – «Жертвы гендерного насилия», однако мы разделили практики и модели на две группы: доступные услуги для жертв насилия в семье, жертв торговли людьми и жертв других форм гендерного насилия. Например, услуги для детей – жертв насилия, поскольку они отличаются от моделей для взрослых.
В отношении жертв насилия в семье мы начали, прежде всего, с так называемых дневных центров, то есть служб, в которых жертвы могут получить первичную юридическую и психологическую помощь. Эти центры создаются, в основном, неправительственными организациями, которые предоставляют эти услуги в смешанном режиме — телефонном и с физическим присутствием, поскольку пандемия подвигла нас разнообразить услуги. Мы описали практику Центра по правам женщин, который предоставляет первичную юридическую помощь, квалифицированную юридическую помощь, то есть, назначаются адвокаты, которые представляют жертву на протяжении всего процесса, а также психологическую помощь и профессиональное консультирование.
Профессиональное консультирование очень важно в случае жертв насилия в семье. Это аспект, касающийся расширения экономических прав и возможностей женщин.
Мы описали эту практику, поскольку она комплексная. Почему? Потому что зачастую жертвы насилия в семье говорят: «Хорошо, я приду и пробуду в центре полгода, а дальше что? Куда я пойду, ведь для того, чтобы содержать себя, мне нужно жилье, или нужно оплачивать обучение детей?». И именно это профессиональное консультирование и программы по расширению экономических возможностей помогают жертвам вести независимую жизнь.
Примерно такая же модель внедряется и в других населенных пунктах, и другими организациями, такими как, например, Центр «Memoria», «Promo-LEX» и другие организации, входящие в Коалицию «Жизнь без насилия в семье». И мы указали контактные данные всех этих организаций, чтобы жертва имела возможность обратиться к той организации, которая территориально находится ближе всего.
Кстати, в 2020 году в АТО Гагаузия впервые был открыт центр временного размещения и на данном этапе у нас, практически, во всех зонах республики есть центры размещения для жертв. Это был второй этап услуг, потому что, как правило, к услугам дневных служб прибегают в том случае, когда жертва в кризисной ситуации либо еще не готова обратиться в правоохранительные органы, а только хочет получить консультацию для того, чтобы решить, как дальше поступить.
Но у нас существует второй этап, а именно центр временного размещения, где жертву могут разместить вместе с ее детьми, где ей предоставляют все услуги, начиная с питания, медицинской консультации, психологической помощи, и до социальной помощи. Центры временного размещения для жертв насилия в семье функционируют по-разному, большей частью они созданы либо в партнерстве с местными органами публичного управления, при поддержке Министерства труда и социальной защиты, либо впоследствии переведены в ведение органов публичной власти, но продолжают участвовать в проектах, чтобы иметь возможность поддерживать команду и быть функциональными. На данный момент у нас девять центров. Можно сказать, что центры размещения функционируют на основе смешанного финансирования.
Зачастую некоторые модели были хороши до тех пор, пока осуществляли свою деятельность за счет проектов, при поддержке доноров, а когда перешли в ведение государства из-за скудности бюджета оказались в положении безвестности.
И поэтому была предложена эта смешанная формула с государственным субсидированием, но и с возможностью доступа к фондам, предоставляемым донорами.
Описали также новую службу, которая пока в процессе разработки, но еще не открыта, а именно первый в Республике Молдова центр для жертв сексуального насилия. Вероятнее всего, этот центр будет открыт в районе Унгень, в партнерстве с местной публичной администрацией. Это означает, что в этом центре жертвы сексуального насилия, помимо услуг, связанных с судебно-медицинской экспертизой, психологической, юридической помощью, медицинской реабилитацией, которые являются дорогостоящими, и они зачастую не могут их себе позволить, смогут воспользоваться также услугой временного размещения в этом же центре.
Cu DREPTul: Почему для этой категории бенефициаров важно, чтобы услуги были интегрированными, чтобы им оказывалась не только юридическая помощь?
Арина Цуркан-Донцу: Точно. Работа с жертвами отличается от работы с людьми, которые просто взаимодействуют с системой правосудия в качестве правонарушителя или подозреваемого, обвиняемого. Не следует забывать, что когда жертва обращается за консультацией, будь то к адвокату, будь то к юристу, она приходит к нему с грузом пережитого травмирующего опыта, и зачастую она не в состоянии понять предоставляемую ей консультацию. И не потому, что не слушает или же невнимательна, а потому, что ее состояние на тот момент не позволяет ей понять определенные вещи. Поэтому в данный момент ей необходимо находиться в безопасной и защищенной среде. И в этом случае уместно оказать жертве психологическую помощь, так сказать, стабилизировать ее, чтобы она могла понять, что именно говорит ей юрист.
Главная потребность жертв – чувствовать себя в безопасности, а для того, чтобы она чувствовала себя в безопасности, ей необходимо временное размещение или же незамедлительное ограничительное предписание, поскольку человеку сложно думать о том, что делать дальше — разводиться, написать жалобу, обратиться к судмедэксперту — если он не находится в безопасности, думает о том, где будет спать сегодня ночью, не будет ли избит или выгнан из дома и т. д. и т. п.
Размещение очень и очень важно. Даже многие мои коллеги-адвокаты говорят: «Как так, мы начали процесс, столько проработали, а жертва потом передумала?»… Может статься, что впоследствии жертва откажется от сотрудничества с адвокатом или юридическим консультантом, поскольку осознает, что боится дальнейших действий, не может пойти дальше, не имеет денег, и поэтому крайне важны и программы расширения экономических возможностей, о которых я говорила.
Если фокусируемся только на оказании юридической помощи, то не можем покрыть все потребности, и тогда это уже не услуга, которую можно было бы назвать качественным доступом к правосудию.
Многие жертвы зависимы от агрессоров и для доступа к правосудию, помимо программ по размещению, расширению социально-экономических возможностей и психологической помощи, они нуждаются и в программах денежной поддержки. Для того, чтобы добраться до судебной инстанции, на целый ряд заседаний, жертве нужен, например, транспорт, и тогда кто-то должен покрыть все эти затраты, иначе судебная инстанция недоступна по той простой причине, что она не располагает теми 100 леями раз в месяц, чтобы прийти на заседание суда.
Эта модель применима также и к жертвам торговли людьми, включая услуги по юридической, психологической помощи и размещению. Мы описали еще одну услугу, которая также является инновационной моделью для Республики Молдова, — в 2021 году был открыт центр временного размещения для мужчин – жертв торговли людьми.
Cu DREPTul: В чем заключается инновационность этой услуги?
Арина Цуркан-Донцу: Мы говорим, что она инновационная, поскольку с тех пор, как в Республике Молдова появилось это явление, согласно статистическим данным у нас было больше женщин-жертв, как правило, они подвергались трафику с целью сексуальной эксплуатации. Два-три года назад статистические данные стали меняться – увеличилось число мужчин, ставших жертвами торговли людьми, об этом свидетельствуют отчеты, и, соответственно, мужчины чаще становились жертвами трудовой эксплуатации. И тогда государство определило необходимость создания такой службы. Как я уже говорила, она была создана в 2021 году Международной организацией по миграции в партнерстве с Министерством труда и социальной защиты. На данный момент она находится в муниципии Кишиневе, располагает 10 местами, оказывает юридическую, психологическую помощь и услуги по размещению. В разделе рекомендаций мы указали, что следует расширить эту практику с тем, чтобы обеспечить ее наличие по всей территории страны, так как часто жертва возвращается в сообщество, домой, и нужно, чтобы она имела доступ к этим услугам там, где она находится.
Cu DREPTul: Поскольку мы уже поговорили о жертвах, хочу спросить, существуют ли у нас и модели успешных практик для агрессоров?
Арина Цуркан-Донцу: Семейные агрессоры – это отдельная тема, поскольку мы ратифицировали Стамбульскую конвенцию, которая в Республике Молдова вступила в силу с 1 мая 2022 года, и в контексте ратификации конвенции, помимо программ и услуг для жертв, государство обязано разрабатывать программы по снижению насильственного поведения агрессоров, и у нас есть такие программы, обеспечиваемые государством.
В отличие от других стран, в Республике Молдова агрессоры не должны сами оплачивать программы, потому что большинство описанных нами центров созданы неправительственными организациями в партнерстве либо с местной публичной администрацией, либо с Министерством труда и социальной защиты.
В настоящее время агрессор может получить доступ к программе по снижению насильственного поведения в следующей ситуации: когда обязан судебной инстанцией при вынесении защитного предписания. Соответственно, на основании заключения судебной инстанции он направляется в этот центр, суд указывает, в какой именно центр он направляется. На данный момент у нас есть такие центры в городах Дрокия, Кэушень и Кишинев, и агрессор направляется в один из них. Там существует программа с рядом индивидуальных и групповых занятий, которую обязан пройти агрессор. Может пойти и на основании приговора, если суд назначил ему наказание, не связанное с лишением свободы, и обязал его пройти пробационную программу для снижения агрессивного поведения. В этом случае, он отправляется в службу пробации и консультант по вопросам пробации уже направляет его на ту самую коррекционную программу по снижению уровня агрессивного поведения.
К сожалению, результаты исследования и опросов показали, что агрессоры не в восторге от этого. Некоторые действительно идут и проходят эту программу с тем, чтобы им не изменили порядок исполнения наказания. Однако, исходя из анализа осудительных приговоров, суд редко обязывает агрессоров пройти эту программу.
В большинстве случаев, катализатором насилия является алкоголь, многие агрессоры злоупотребляют алкоголем. Респонденты предложили в программы по коррекции насильственного поведения включить или как-то совместить и программы по медицинской реабилитации или алкогольной детоксикации, в зависимости от категории, но чтобы они были совмещенными и покрывались государством.
Cu DREPTul: Другими уязвимыми категориями с точки зрения облегчения доступа к правосудию являются заключенные и лица с ограниченными возможностями. Каковы модели услуг для этих групп?
Арина Цуркан-Донцу: Действительно, лицам, содержащимся под стражей, предоставляется гарантированная государством юридическая помощь на стадии рассмотрения дела, однако они нередко сталкиваются с проблемами юридического характера, которые не обязательно связаны с приговорами и осуществлением путей обжалования решений по делу, по которому проходят. Чаще всего это гражданские споры, связанные с правом собственности, преимущественно с членами семьи. Помимо этого, возникают споры, связанные с воспитанием детей, алиментами на их содержание. У заключенных очень много вопросов по условиям содержания под стражей, особенно после введения компенсационного механизма, а также по санкциям, налагаемым при исполнении наказания, и др.
Если по предмету приговора получает юридическую помощь, то услуги по разделу первичной помощи на этом этапе практически отсутствуют.
Мы описали практику, которую предлагается расширить, которая внедрена Центром по правам женщин в Пенитенциарном учреждении № 7 Руска. Команда, состоящая из двух адвокатов и двух психологов, по субботам в течение трех часов оказывают юридические и психологические консультации. Почему именно по субботам? Потому что многие заключенные, по крайней мере, женщины, отбывающие наказание в Пенитенциаре Руска, в течение недели работают, и нам надлежит обеспечить справедливое равновесие между правом на труд и правом на доступ к правосудию. Причем оказываем и первичную, и квалифицированную юридическую помощь.
Соответственно, оказывающие там услуги адвокаты, в случае их назначения для оказания гарантированной государством юридической помощи, осуществляют и в дальнейшем представительство и мониторинг, а если назначаются согласно требованиям центра, то представительство осуществляют адвокаты центра. Эта практика до сих пор работает и дает результаты. Мы предлагаем расширить ее, особенно в тех пенитенциарах, в которых люди содержатся на этапе предварительного ареста или до вынесения приговора, чтобы обеспечить им возможность получения помощи или консультаций из нескольких источников, потому что, в основном, когда люди уже доходят до отбывания наказания в пенитенциарном учреждении, например, в Пенитенциарном учреждении № 7 Руска, уже вынесен окончательный и бесповоротный приговор и, соответственно, сроки пропущены. И тогда получается, что мы предоставляем доступ к правосудию, но сроки уже пропущены.
Другое предложение — внедрить эту практику и в Больницу пенитенциарного учреждения Прункул, поскольку много осужденных лиц длительное время находятся в больнице. Это может длиться месяцами, а когда речь идет об осуществлении определенного права, соблюдение сроков очень важно, а в отсутствии доступа к юридической помощи, они не могут осуществить свое право. С началом пандемии мы описали следующую практику: в пяти пенитенциарных учреждениях были созданы комнаты электронного правосудия, оснащенные специальным оборудованием, и, соответственно, в этих пенитенциарах могут оказываться дистанционные юридические консультации посредством технологий, которые, однако, сопряжены с определенными рисками. С одной стороны, бенефициар не может быть уверен в конфиденциальности консультации, а с другой стороны, невозможно просмотреть все документы, которыми он располагает, поскольку зачастую заключенные представляют приговоры, заключения в письменной форме, а нужно ознакомиться с мотивацией. Однако одним из вариантов решения для обеспечения доступа к юридической помощи всем категориям является диверсификация услуг, то есть, чтобы они были возможны как с физическим присутствием, так и в онлайн-режиме.
Кстати, в пенитенциарных учреждениях есть и люди с ограниченными возможностями, в том числе с сенсорными нарушениями, которые не могут говорить, и нужно найти решение и для этих людей.
Cu DREPTul: А для людей с ограниченными возможностями какие модели услуг выявили и описали в исследовании?
Арина Цуркан-Донцу: Мы описали модель «Легко читается, легко понимается», разработанную Ассоциацией «Speranța». Они перевели разные правовые акты на простой и понятный язык. В частности, эти переведенные акты предназначены для людей с интеллектуальными нарушениями или ограниченными интеллектуальными возможностями, а именно законы, касающиеся прав лиц с ограниченными возможностями, чтобы человек с определенным ограничением интеллектуальных возможностей мог понять, каковы его права, куда можно обратиться, что и когда делать. Эти законы, переведенные на язык «Легко читается, легко понимается», могут быть доступны не только людям с ограниченными интеллектуальными возможностями, но и пожилым людям, малограмотным людям, всем тем, кто не понимает юридический язык. Для людей с ограниченными возможностями в качестве модели описали практику Центра по правам лиц с ограниченными возможностями, который оказывает как юридические консультации, так и представительство адвокатов, специализирующихся на стратегических судебных процессах.
Cu DREPTul: Что это предполагает?
Арина Цуркан-Донцу: Например, они проверили доступность зданий судебных инстанций. Все общественные учреждения должны иметь приспособленные пандусы, обеспечивающие беспрепятственный доступ людям с ограниченными физическими возможностями. Тем не менее, некоторые пандусы недостаточно функциональны, и они провели аудит доступности. Когда мы говорим о доступности процесса, это не сводится только к пандусам, а предполагает также готовность судебной инстанции назначить заседание в зале, в котором человеку обеспечивается доступ к вспомогательным средствам, приспособленным ванным комнатам, аспект адаптации звука, например, к потребностям людей с сенсорными нарушениями, и множество других услуг, которые должны обеспечиваться.
Cu DREPTul: А что все-таки собой представляет стратегический судебный процесс?
Арина Цуркан-Донцу: Стратегический судебный процесс означает, что выбирается конкретный случай, представляющий системную проблему. К примеру, случаи, касающийся лиц с ограниченными умственными возможностями, до тех пор, пока не были внесены изменения в Гражданский кодекс, чтобы их больше нельзя было признавать недееспособными, поскольку, если человека признавали недееспособным, то практически эта сентенция не менялась на протяжении всей его жизни. То есть, берется конкретный случай, возбуждается судебный процесс, выигрывается дело в суде и таким образом изменяется закон для всех остальных.
Cu DREPTul: Зачастую, чтобы избежать массы осложнений, проще их предотвратить. Какие хорошие модели существуют у нас по разделу предупреждения и где, для каких групп людей?
Арина Цуркан-Донцу: В основном, программы по предупреждению ориентированы на детей, то есть, главными бенефициарами являются дети, учащиеся, молодежь, и мы описали несколько моделей программ, в первую очередь по правовому информированию и предупреждению правонарушений. Программы по правовому, юридическому информированию у нас существуют как в прямом, так и в электронном формате, т.е. электронные курсы.
Мы привели ссылку и на практику, которая была разработана по теме прав детей, «Вызовы Драгоша», в которой, посредством фильма, описывается, как Драгош справляется с определенными ситуациями, представляющими собой определенные вызовы. Эти программы, естественно, структурированы по возрасту. Программы, которые проводятся в школах, реализуются совместно с Национальным инспекторатом общественной безопасности, который является подразделением Генерального инспектората полиции МВД.
По этому разделу у нас есть курс, одобренный Министерством образования и подлежащий внедрению в школах, который направлен на правовое информирование, а также программы по предупреждению правонарушений, разработанные еще в 2018 году Институтом уголовных реформ и пилотированные совместно с Генеральным инспекторатом полиции в учебных заведениях. Мы описали эти программы. В основном они проводятся в школах при участии специалистов-практиков, то есть, помимо педагогических кадров, работающих в учебных заведениях, приходят инструкторы, которые являются адвокатами, судьями, прокурорами либо полицейскими, и рассказывают детям, что не следует делать, что запрещает закон, как преодолевать определенные вызовы. Все эти курсы по правовому информированию, естественно, адаптированы, систематизированы и одобрены Министерством образования.
Cu DREPTul: Если говорить о территориальном покрытии этими моделями/услугами, то какими именно и насколько равномерно они распределены или не распределены?
Арина Цуркан-Донцу: По разделу насилия у нас, практически, обеспечено покрытие всех зон центрами временного размещения, а также дневными центрами; по разделу пенитенциарных учреждений у нас есть программа в Пенитенциарном учреждении № 7 Руска и комнаты электронного правосудия только в пяти пенитенциарах, а их всего 17, если я не ошибаюсь, и, соответственно, эти практики еще предстоит расширить.
Как правило, службы и программы сосредоточены ближе к муниципиям Кишинев и Бэлць, то есть, в городах или районных центрах, поэтому мы описали как императив необходимость продолжения практики мобильных команд для того, чтобы обеспечить доступ к правосудию тем, кто проживают далеко от районных центров, муниципиев.
Если говорить о программах правового информирования и предупреждения правонарушений среди детей, то ими охвачена практически вся территория страны, поскольку они осуществляются посредством образовательных учреждений. Что касается программы, предназначенной для людей с ограниченными возможностями, то ассоциации, которые оказывают описанные нами услуги, находятся в Кишиневе или муниципии Бэлць.
Cu DREPTul: Какие из описанных в исследовании практик уже не работают, хотя они необходимы?
Арина Цуркан-Донцу: Я говорила о практике, которая была запущена в психиатрических учреждениях и в центрах размещения для лиц с интеллектуальными и психосоциальными ограниченными возможностями. Называлась эта практика «Омбудсмен, народный адвокат в психиатрических учреждениях». Данная практика была разработана в 2013 году при поддержке Управления ООН по правам человека, которое заключило договор с человеком и этот человек оказывал первичную юридическую помощь людям, которые находились в этих учреждениях. Это была положительная практика, поскольку в результате этой услуги или модели было выявлено много системных проблем, дел, дошедших до суда. Поэтому респонденты расценили ее как крайне полезную, поскольку люди, которые находятся в этих учреждениях, зачастую сталкиваются с проблемами, связанными с семейными спорами, доступом к медицинским услугам, в частности, с правом собственности, наследования, и они нуждаются в консультациях.
Было предложено, чтобы параюристы или представители профильных неправительственных организаций, обладающие соответствующей подготовкой, могли оказывать подобные услуги. Мы выявили практику, связанную с экономической реабилитацией или, так сказать, расширением экономических возможностей бывших заключенных. Это крайне необходимая практика. Такая практика существует в арсенале Общественной ассоциации «Inițiativa Pozitivă», которая разработала программы предпринимательства для заключенных, но они необходимы во всех пенитенциарных учреждениях на данном этапе.
Cu DREPTul: Что должно произойти, чтобы государство заимствовало некоторые модели, и может ли это стать решением проблемы в целом?
Не знаю, если государство полностью взяло бы их на себя. Решение, которое было признано оптимальным, – это государственная закупка, контрактирование услуг.
Арина Цуркан-Донцу: Кстати, у нас есть кое-какие практики, в которых этот механизм работает, например, Телефон доверия для женщин, Телефон ребенка и Телефон доверия для людей с ограниченными возможностями. Это услуги по предоставлению первичной юридической помощи и они законтрактированы государством, но оказываются также и неправительственными организациями. Это доказывает, что данная услуга функциональна, то есть, что такая модель возможна. Она обеспечивает независимость, с одной стороны, независимость поставщиков услуг; во-вторых: снижается вероятность бюрократизации; в-третьих: когда государство субсидирует или контрактирует услуги, обеспечивается устойчивость и уверенность в том, что они будут функциональными. Да, НПО располагают возможностью подавать заявки на получение средств, предоставляемых донорами, но минимум уже обеспечен, то есть, база уже как бы законтрактована государством. В основном, выбор – в пользу этой модели.
Другая модель контрактирования услуг — для детей, это новая модель, называется «Центр комплексной помощи детям-жертвам», который находится в муниципии Бэлць и известен под названием Центр «Barnahus». Он оказывает комплексные услуги детям-жертвам. Государство также покрывает минимум расходов, субсидирует или контрактирует услуги, и эта модель может быть воспроизведена и в других центрах.
Cu DREPTul: Каковы главные выводы, представленные в этом исследовании?
Арина Цуркан-Донцу: Что касается механизма контрактации услуг государством и проанализированных нами исследований, даже респонденты говорили, что нормативную базу следует пересмотреть так, чтобы этот процесс был доступным и не таким сложным и трудновыполнимым. Процесс контрактации услуг государством, это один из выводов. Второй: когда говорим о разработке услуг, моделей на местном уровне, очевидно, что следует вовлекать местную публичную администрацию.
Большинство респондентов говорят, что зачастую местные органы публичного управления не столь восприимчивы или не занимаются вопросами, связанными с доступом к правосудию, не приоритезируют их.
В основном они фокусируются на развитии инфраструктуры — водоснабжения, канализации, газоснабжения. Мы не говорим, что эти услуги не важны, они очень важны, мы имеем в виду, что местные власти возможно не восприимчивы к проблемам уязвимых групп, в то время как аспект, связанный с инфраструктурой, приносит им политический или электоральный капитал, а остальные проблемы их интересуют в меньшей мере. Поэтому одним из выводов или рекомендаций было привлечение внимания и обучение примаров, в частности, в плане выявления потребностей в сообществе, чтобы они знали, какие услуги необходимы, может быть у них большая община ромов или много пожилых людей. То есть, для того, чтобы разрабатывать определенную практику, нужно знать, каковы потребности, нужды, и приоритезировать их.
В плане расширения и развития мы предложили продолжить описанные модели, а также мобильные команды. Мы указали, аргументировали, что, с одной стороны, речь идет о том, что физически уязвимые группы не имеют доступа к услугам, особенно в условиях, когда, как всем нам известно, повысилась стоимость проезда в общественном транспорте, и это усложняет ситуацию. Мы предложили, как я уже говорила, расширить услугу комнат электронного правосудия во всех пенитенциарных учреждениях, программы по правовому информированию и по оказанию первичной юридической помощи лицам, находящимся в заключении во всех пенитенциарах, включая больницу, а также программы юридического консультирования для лиц, находящихся в психиатрических учреждениях или в центрах размещения для лиц ограниченными интеллектуальными возможностями.
Рекомендовали, чтобы эти услуги предоставляли неправительственные организации с финансированием услуг государством.
В отношении жертв насилия в семье, гендерного насилия предложили субсидировать оказываемые услуги для обеспечения их последовательности и преемственности, а также функционирования по всей территории страны; субсидировать программы по информированию детей и предупреждению правонарушений, чтобы они продолжились в существующей ныне формуле, а по мере возможности покрытия затрат обеспечить их оцифровку для того, чтобы они стали привлекательными для детей, то есть, максимально задействовать технологии для того, чтобы их содержание было не только привлекательным, но и понятным.
Сокращенный вариант исследования доступен и на английском языке, полный текст исследования – только на румынском языке.
Данный текст – фрагмент подкаста Cu DREPTul. Полный аудио и текстовой варианты – только на румынском языке.
